Рассказ о Боне

Боня и я. Начало большой любви
(Светлой памяти французского бульдога Дебора Бемо Маркус или Боня посвящается)

Автор: Роберт Ян

Первая встреча

Утро 8 июля 2009 года выдалось прекрасным. Спокойный обычно, я суетился по каждому поводу. Предстояло ехать за своей собакой в деревню Кудиново, что за Электроуглями на востоке Подмосковья. Как ни старался, выехать до пробок в Москве не вышло. При подъезде к Кудиново, волнение достигло апогея, и я дважды проехал нужный поворот. Даже телефонное общение с Натальей, у которой тогда жила моя собака, не очень помогало. Пришлось ехать практически наугад. В конце концов, машина доехала до нужного дома. Из ворот вышла женщина. Я сначала не заметил, есть рядом с ней еще кто-то. Но, выйдя из машины, сразу увидел Ее. Бело-черная собака, невысокая, коренастая, в коричневом ошейнике стояла рядом с Натальей и смотрела в мою сторону. Она еще не знала, что нам вместе предстоит долгий путь домой. Собака была породы французский бульдог, ее звали Боня, ей тогда было чуть более девяти с половиной лет.

Сказать, что я не смотрел на собаку, было бы не совсем правильно. Скорее, я не знал, как на нее смотреть. Наталья что-то говорила про ее характер, как она общается с собаками, как ей чистить уши, смотрела описание привезенного мной корма, делала одобрительные замечания... А я думал о том, как мы доберемся до дома, сможем ли подружиться, смогу ли чувствовать ее настроение, как пройдет ночь, хватит ли у меня воли переориентировать такую взрослую собаку на себя... Короче, я думал о чем угодно, но только не о текущем моменте... Наталья ушла за ветеринарным паспортом и свидетельством о родословной, оставив нас вдвоем. Мне почему-то стало казаться, что сейчас Боня рванет за Натальей, и я не смогу ее удержать за поводок. Но ничего этого не произошло. Боня осталась стоять рядом, не натягивая ошейник, и смотря на меня взглядом, который я пока не мог понять. Кто-то должен был сделать первый шаг. Пробормотав что-то вроде «Давай пройдемся!», я стал тихонечко идти. Боня неторопливо пошла рядом. Я остановился. Боня продолжала идти. Когда короткий поводок натянулся, она остановилась и посмотрела в мою сторону. Она не смотрела мне в глаза, но каким-то чувством я понял, что Боня никуда не убежит. Она будет идти рядом или вести за собой. Ровно, без рывков. И будет терпеть мое неумение с ней общаться. А, может, сама научит меня ее понимать.

Вернулась Наталья. Отдала мне ветеринарный паспорт с отметкой о единственной за всю жизнь прививкой, «родословную», родной поводок Бони и показала, какого размера и формы должна быть миска, чтобы Боня могла нормально есть и пить.

Мы еще говорили о чем-то. Но мои мысли были только об одном: нам пора домой. Вариант поездки Бони на заднем сиденье не рассматривался в принципе. В открытую дверь машины Боня вскочила, как будто всегда только так и передвигалась. Не очень умело забралась на переднее сиденье пассажира и уселась на предварительно положенный коврик. Дверь захлопнулась. Боня смотрела из-за стекла то на Наталью, то на меня, наверное, пытаясь догадаться, кто поедет вместе с ней. Не знаю, была ли она удивлена, что рядом сел я, но ее присутствие рядом меня не успокаивало. К другим волнениям добавились вопросы, как она доедет, не устанет ли, как я пойму, что нужно погулять. Даже мелькнула мысль «А, вдруг, укусит?». Ведь я для ней был пока посторонним человеком. Больше для себя, чем для нее, я положил ладонь правой руки ей на голову. Боня чуть вытянула вдоль тела уши и наклонила в мою сторону голову. «Доедем хорошо!» - эта мысль внушила столько уверенности, что я стал больше думать о собаке, а не о себе. Мы тронулись в путь.

Две недели назад

Желание иметь дома собаку стало почти навязчивым. Сначала хотел недорого купить взрослую собаку. Потом решил, что взять на себя ответственность по уходу за собакой можно и приютив брошенную собаку, или собаку из приюта. Не было какого-то конкретно предпочтения. Хотелось, по-возможности, здоровую собаку, некрупную и не ориентированную на спортивный образ жизни. Под такие критерии подходило такое количество пород, что выбирать по породе смысла не было. В конце концов, рассматривались и не сильно породистые собаки (метисы). Я просиживал денно и нощно на форумах «Пес и Кот» и «Благотворительная картотека потерянных и найденных собак и кошек». Просматривал разделы «Животные в дар» досок объявлений Slando.ru и «Из рук в руки», сайты московских и подмосковных приютов для животных. На неделю я почти полностью выключился из жизни. А потом увидел ее. На каком-то форуме я увидел объявление о том, что новых хозяев ищет взрослая сука французского бульдога. Трудно сказать, что меня тогда зацепило. Ссылки в объявлении вели на породный сайт «Мои любимые французы». И там прочитал ее историю. Я читал о ее возрасте, здоровье, но в голове была только одна мысль «Я хотел бы иметь такую собаку». Тогда еще не было понимания, что «такую» означает «эту». Я позвонил по указанному в объявлении телефону.

«Меня зовут Роберт, и я не являюсь фанатом французских бульдогов», сказал я, решив, что юлить совсем не стоит. Нужно быть честным. Ведь об этой породе я знал ровно столько, сколько можно знать, наблюдая на собакой на улице. Хотя, наверное, обращаясь в «Фонд помощи французским бульдогам», стоило и с породой познакомится, и дифирамбы про свою любовь к французикам спеть. Но я всего это не сделал. «Возможно зря» - такая мысль меня посещала.

«Хорошее начало» - ответил на том конце женский голос.

Так я познакомился с Марианной. Именно от нее я узнал подробности о характере Бони, про ее текущее здоровье, про немаленький возраст. Именно Марианна приняла решение, что я вполне подхожу Фонду в качестве будущего хозяина Бони. И мы договорились, что я прочитаю на форуме сайта «Мои любимые французы» подробнее про породу, про проблемы содержания французских бульдогов, про их особенности и про то, почему их не стоит заводить. А когда я все прочитаю, я смогу решить, стоит ли мне действительно брать Боню к себе. И даже не брать, а вообще поехать и на нее посмотреть.

Признаюсь, договоренности я выполнил наполовину. То есть про породу я прочитал и про характерные проблемы здоровья тоже. А вот до полного прочтения темы «Почему не стоит заводить французского бульдога» не дошел. Читать начал, но остановился. Не потому, что понял «не для меня». А потому, что решил сначала посмотреть собаку. Начитавшись на форуме сайта «Мои любимые французы» про брошенных собак, про их тяжелые прежние условия жизни и про то, как они меняются в жизни новой, погружаясь в море любви и заботы, я решил, что нет смысла читать о том, почему не стоит заводить. Читать нужно, как справиться с проблемами содержания. Полные сутки я читал истории пристроенных собак в разделе «Happy end!» и понял, что нет ничего невозможного. Нужно любить собаку и быть готовым эту любовь проявлять понятным собаке способом. И я снова позвонил Марианне.

И мы стали договариваться о дате и времени просмотра Бони. Боня жила не передержке у Наташи. Марианна дала мне ее телефон. Мы договорились на мой приезд как-нибудь утром в будний день, в четверг или в пятницу. Но как всегда случай все изменил.

Я все перечитывал и перечитывал историю Бони, других «отказных» собак. И как-то неожиданно в голове мелькнула мысль «Почему я, имея возможность выбирать, должен отказывать собаке, которая мне уже чем-то нравится?» Только потому, что я в себе не уверен. Или потому, что не знаю, как все сложится. Собака знает этого еще меньше, и от того не падает духом, а ждет свое безвестное счастье. Почему можно собаке в 7-8-9 лет отказывать в счастье быть любимой только из-за ее возраста? И постепенно намерение «поехать посмотреть Боню» сменялось на «поехать и забрать свою собаку». Уже не хотелось думать, что эта собака будет жить с другим хозяином или хозяйкой. Что о ней будут заботится другие люди. Что другим она будет отдавать тепло своей преданности. Решение созревало и укреплялось. А в понедельник началась паника. Началась не на пустом месте. На бензозаправке «BP» в понедельник 6 июля 2009 года я взял газету «Вторая жизнь», на главной странице которой я прочитал объявление о пристройстве Бони. Мысли о том, что это объявление публикуется в этой газете не первый раз, не возникло. Зато возникло желание забрать Боню, как можно скорее. Держа газету в руках, я позвонил Марианне и попросил никому не отдавать Боню. А потом позвонил Наташе и договорился приехать за Боней в среду 8 июля, в ближайший свободный день. В тот день я ехал не смотреть собаку, я ехал ее забирать. Ехал забирать свою Боню.

Дорога домой

Я не смог ехать молча. Мне нужно было с кем-то поговорить. И стал разговаривать с Боней. Я рассказывал ей о дороге, о проезжавших мимо нас грузовиках, об обгонявших лихачах. Я называл ее Бонечка и, сбавив скорость, гладил ее по голове. Она смотрела то на меня, то в боковое окно. И почти никогда не смотрела вперед. Как бы ни мягко я не вел машину, сидеть ей стало не удобно. Боня спустилась вниз и пыталась там прилечь. Что-то ей там не понравилось, и она вернулась на сиденье. Стала пытаться устроиться полежать. Я почесал ей за ухом. И случилось чудо! Боня наклонила голову и прилегла головой в мою ладонь. Видимо, напряжение от встречи и поездка сказались и не ней. Сдерживаться было уже трудно. Я пообещал, что как только будет возможность, остановимся. Но ждать сам уже не мог. Включив «аварийку», я съехал на обочину. Заглушив двигатель и отстегнув ремень безопасности, я повернулся к Боне. Она сидела в ожидании. Я протянул сначала одну руку и стал гладить ее по голове. Боня как и в первый раз вытянула морду и прижала уши к голове. Тогда другой рукой я стал поглаживать ее подбородок и шею. Наверное, я делал это не очень умело. Но Боня простила мне мои ошибки. Я гладил ее и разговаривал с ней. Я говорил ей про ее новый дом, про то, что ее там будут любить. Про то, что я ее давно ждал. Я не знал, понимала ли она. Но ее голова склонялась все ниже. Чувствовалось, как она становилась все мягче, как спадает напряжение в ее мышцах. В конце концов, Боня легла и посмотрела на меня. Она смотрела прямо, не уводя взгляд в сторону. Сложив впереди себя лапы, она положила на них свою голову и закрыла глаза. Это было сигналом продолжить путь. Когда авто тронулся, Боня глаза не открыла. Мы сделали первый шаг к взаимной дружбе. Ни она, ни я уже не переживали в дороге. Я клал ей ладонь руки и на голову, и под нее. Боня принимала ласки, как должное, и похрапывала в дреме.

Перед самым въездом в Москву я спохватился. Французские бульдоги не очень хорошо переносят жару. И хотя работал кондиционер, я подумал, что выпить воды Боне не будет лишним. Мы опять остановились. В миску, роль которой сыграл захваченный из дома неглубокий круглый пластиковый контейнер, я налил питьевой воды. Боня посмотрела на меня и стала жадно заглатывать воду. Я подлил еще воды. Она снова выпила. Казалось, жажда ее подкосила. Почему-то подумалось, что много воды тоже не очень хорошо и с намерением дать ей воды позже я убрал воду и миску. И опять, как само собой разумеющееся, Боня вернулась в лежачую позу. И опять посмотрела на меня. И опять я гладил ее по голове. И извинялся, что не догадался дать ей воды раньше. Она закрыла глаза, и мы продолжили движение.

Мы въехали в Москву и уже стали выезжать на улицу Борисовские пруды, когда Боня стала жадно вглядываться в приоткрытое боковое окно. Она вытягивала морду и как бы давала понять, что хочет выйти. Сначала я подумал, что она устала ехать, и стал ее успокаивать, говоря, что ехать осталось совсем не долго, что скоро мы будем дома, что на машине поедем теперь не скоро, что нужно совсем немного потерпеть. Но Боня не слушала. Она стала жадно втягивать свежий воздух и всем своим существом показывать, как ей надо на волю. Мы остановились сразу за остановкой автобуса. Я вышел из машины, открыл пассажирскую дверь и прикрепил поводок. Боня продолжала сидеть. Не очень надеясь, что она поймет, я чуть отошел от машины и сказал ей «Выходи!». Боня выскочила из машины, но продолжала смотреть меня. «Что не так?» - спросил я ее. Она посмотрела в сторону аллеи. «Ну, пойдем!», - сказал я и направился в сторону зеленых насаждений. Натянув поводок, Боня просто рванула в сторону растительности. Я побежал. На пути была автодорога и светофор. «Нужно подождать!». Я говорил с ней на языке людей и не знал, понимает ли. Но командовать ей я был не готов. Мы дождались зеленого сигнала и опять побежали. Я подумал, что дело не в усталости. Боня банально хочет справить свое физиологические потребности. Как только трава оказалась в шаговой доступности, Боня остановилась и присела. Потом прошла чуть и еще присела. А потом уже степенно шагая и, выбирая место поудобнее, сделала «большое» дело. «Все!» - это подумал не я. «Можно ехать?» - все также неуверенно спросил я. И я впервые понял, что она меня понимает. Какой бы уставшей она ни была, Боня посмотрела сначала на меня, а потом в обратную сторону. Обратно мы не бежали. Мы спокойно дошли до светофора и так же спокойно перешли дорогу. Боня легко запрыгнула в открытую дверь машины. «Молодец!» - слова одобрения были таким естественными. Боня посмотрела через окно на меня. Я обошел авто. Открывая водительскую дверь, я заметил ее взгляд. Она ждала. Ждала, когда я сяду рядом. Мы сидели рядом какое-то время. Моя рука была на ее голове, а она хрюкала, как умеют хрюкать только очень довольные французские бульдоги. Машина тронулась. До дома осталось ехать менее получаса. Боня больше не смотрела в окно. Боня смотрела на меня.

Новый дом

Я остановил машину рядом с подъездом. Совершив еще раз ритуал с обходом автомобиля и открывания пассажирской двери, я заметил как изменилось настроение собаки. Она сама хотела выскочить на улицу. То ли она поняла, что мы добрались до конечного пункта, то ли стала больше доверять. Так или иначе, говорить ей «Выходи!» не пришлось. Как только поводок был прикреплен к ошейнику, Боня вылетела из машины. Мы опять пошли к траве, и Боня сделала свои упражнения с приседаниями. «Надо бы ее как-то в квартиру завести,» - подумал я и, натянув поводок, сказал - «Пойдем домой!». Боня, еще упираясь и озираясь по сторонам, вынужденно пошла в мою сторону. Мы вошли в подъезд. Вся неуверенность Бони пропала в миг, как только она увидела двери лифта. Она встала в их сторону и никакие мои усилия вынудить ее подняться на второй этаж пешком не возымели действия. Она рычала, упиралась и как-то недобро смотрела на меня. Я нажал кнопку вызова лифта. Старый лифт зашумел своими механизмами, а Боня под этот звук успокоилась и стала обнюхивать двери. Когда двери открылись, она спокойно вошла в лифт. Видимо, поездки на лифте в прошлом были для нее привычным и достаточно приятным мероприятием.

Лифт остановился. Мы вышли на лестничную площадку. Я сделал шаг в сторону своей квартиры. Боня посмотрела на меня и решила, что ей идти не обязательно. Она заняла стойку, всем видом показывая, что идти никуда не намерена. И опять стала смотреть в сторону лифта. Видимо, она помнила, что ее жилище находится выше. Я открыл дверь квартиры, зашел внутрь и, потянув поводок, пригласил Боню войти за собой. «Заходи! Твой дом — теперь здесь!» - что-то вроде этого я сказал ей. Какую часть фразы она поняла, я так и не узнаю. Может ей просто хотелось наконец куда-то присесть или прилечь. Но Боня, мельком глянув на меня, просеменила в квартиру. Я еще только снимал обувь, а она уже рвалась в комнату. Я отстегнул поводок. Все последующие действия Бони говорили сами за себя: «Я — дома!». Не обходя комнаты и не вынюхивая никаких углов, Боня по прямой направилась в тот угол, который я для нее отвел. Потоптавшись на подстилке, Боня уселась в свое «гнездо» и стала от туда наблюдать за мной.

Я прошел на кухню и в импровизированные миски налил питьевой воды и насыпал сухой корм. Боня продолжала смотреть в мою сторону. «Кушать будешь?» - спросил ее я. Присев на корточки, я вытянул вперед разведенные руки и поманил Боню к себе, как маленького ребенка. Боня привстала и продолжала смотреть в мою сторону. Не знаю, сколько это могло продолжаться, но я не выдержал, встал и сказал: «Ну, разберешься сама попозже». Боня решила разобраться с этим немедленно. Она подошла ко мне. Я за ошейник подвел ее к мискам. Это был первый и последний жест указания на еду. Боня стала пить. Есть не стала. Напившись и похрюкав, чем меня очень умилила, она неспешно вернулась на свою подстилку и опять села. Я подошел к ней. Сел на пол перед ней, и протянул к ней открытую ладонь. Боня понюхала ее. Запах был ей знаком, и она разрешила мне к ней прикоснуться. Я погладил ее по голове. Стараясь смотреть на нее, и пытаясь понять ее настроение, мне скоро стало понятно, что в ее глазах уже нет напряжения, что она стала спокойнее и что мне не стоит сейчас быть с ней слишком долго. Боня встала и сделала шаг в мою сторону. Не скрою, были мысли о том, что она может и на зуб меня проверить. Но ни отодвигаться от нее, ни уходить не стал. Руку только убрал. Боня посмотрела на убранную руку и затем на меня. Я протянул руку снова. Она проявила свое доверие тем жестом, на которое способна только очень преданная собака. Прикрыв глаза и опустив уши, она легла одним боком головы в открытую ладонь. Она ждала ответной реакции. Я не мог ее подвести. Показав ей другую ладонь, я обхватил ее ей голову с другой стороны. Боня вытянула морду и прижала уши к голове. Я стал гладить ее и по голове, и по шее, а она подошла ко мне вплотную и села бочком. При таком ее положении мне было легко гладить ей спину, бока и животик. Боня сама решила, что ласкам нужна мера. Открыв глаза, она вернулась на подстилку и стала приспосабливаться ко сну. Я много раз буду позже вспоминать эти несколько минут общения. Каков должен быть интеллект собаки, чтобы в так уверенно приспособиться в незнакомом месте, чтобы незнакомому человеку дать понять, что он может быть «принят»?

Утомленная, Боня заснула в своем новом доме. На этом закончился период неопределенности ее жизни. И начался новый. Начался путь к нашей большой любви.

11 октября 2009 года в 14:01 Боня (Дебора Бемо Маркус) скоропостижно скончалась у меня на руках. Ее путь закончился на Замле, но продолжается в моем сердце. И вместе с ним продолжается наша Любовь.